Пресс-конференция Алексея Хрипуна

Ведущий

Добрый день. Сегодня у нас в гостях Хрипун Алексей Иванович, профессор, доктор наук, заместитель руководителя Департамента здравоохранения города Москвы.
Тема нашей пресс-конференции «Оказание высокотехнологичной медицинской помощи жителям города Москвы».
Алексей Иванович пригласил двух хорошо известных в столице специалистов. Это Будкевич Людмила Иасоновна, руководитель отделения термических поражений Московского НИИ педиатрии и детской хирургии, заведующая отделением термической травмы младшего возраста ДГКБ №9 им. Г.Н.Сперанского, профессор, доктор медицинских наук. Также в пресс-конференции принимает участие Загородний Николай Васильевич, главный специалист травматолог-ортопед, заведующий кафедрой травматологии и ортопедии РУДН, заведующий кафедрой травматологии и ортопедии МГУ, руководитель Клиники эндопротезирования на базе ЦИТО им. Н.Н. Приорова, руководитель Клиники травматологии и ортопедии ГКБ № 31, профессор, доктор медицинских наук.

А.И. ХРИПУН

Добрый день, уважаемые коллеги. Приятно с вами встретиться и передать вам приветствие нашего руководителя, руководителя Департамента Георгия Натановича Голухова. Мы бы с удовольствием привели на сегодняшнюю встречу еще 100 наших главных внештатных специалистов, представляющих различные профили, в том числе, по оказанию высокотехнологичной медицинской помощи – это тема нашей сегодняшней встречи. В целом эта помощь в Москве представлена очень достойно.
Уровень организации высокотехнологичной медицинской помощи преломляет как в фокусе все возможности здравоохранения в стране в целом. За последние 3 года, то есть, за период программы модернизации в Москве создан беспрецедентный ресурс для того, чтобы сделать этот вид помощи более доступным, качественным. Беспрецедентное количество техники доставлено в Москву – в два раза больше, чем мы планировали, за счет того, что в ходе конкурсных процедур мы сэкономили 13 млрд рублей. Важно, что эта медицинская техника находится не только в наших стационарах, но ее значительная часть сосредоточена в амбулаторном секторе. Это позволяет обследовать наших пациентов и готовить к высокотехнологичным операциям. За счет этого сокращается время их пребывания в стационаре, и мы можем значительно увеличить количество больных, которым будет оказан этот вид медицинской помощи.
Кроме того существуют другие высокотехнологичные технологии. Например, если у пациента возникают жалобы на боль в области сердца, он может прийти в амбулаторный центр, выполнить тридмил-тест с физической нагрузкой. Кардиолог может заподозрить какое-то неблагополучие, и на этом уровне может быть выполнено, например, не инвазивное контрастное КТ или МРТ-исследование, которое покажет, что есть неблагополучие в коронарной артерии. В этом случае будет своевременно оказана медицинская.
Москва сегодня имеет абсолютно все, чтобы были представлены все виды высокотехнологичной медицинской помощи, которые определены приказами Минздрава. Их 3, в соответствии с которыми мы работаем. Нет такого вида помощи, который бы не оказывался в наших лечебно-профилактических учреждениях, вплоть до трансплантации легких, сердца. Существенной особенностью оказания ВМП в Москве является то, что помимо подведомственных Департаменту Здравоохранения учреждениях 38 учреждений федеральных участвуют в программе ОМС в части оказания ВМП, поскольку они располагаются в Москве.
Из особенностей, которые есть в ВМП в 2014 году, следует отметить, что значительно расширен перечень видов и профилей оказания ВМП. Увеличено в 3 раза финансирования, в основном за счет средств городского бюджета и софинансирования за счет средств федерального бюджета. Еще одна принципиальная особенность – перевод части видов этой помощи в систему ОМС. Таких видов в соответствии с приказом Минздрава определено 459. Все они имеют на сегодняшний день тарифы. Мы их называем «тиражируемыми видами ВМП».
Объемы увеличились за счет большего финансирования и увеличения наших учреждений – участвует 29 московских учреждений в оказании этих видов медицинской помощи.
Из средств городского бюджета 378 видов ВМП запланировано на 2014 год. Из средств обязательного медицинского страхования 459.
Тарифы выросли, в том числе на оказание тех видов ВМП, которые финансируются из бюджета, за исключением 3: сердечнососудистая хирургия, торакальная хирургия и трансплантология – они и так всегда дорого стоили.
Например, сколько стоит ургентное стентирование коронарных в ОМС – 160 000 рублей на одного пациента. Если говорить об эндопротезировании крупных суставов, в частности тазобедренного, который включен в перечень ОМС в этом году – это 100 000 рублей. Кстати, Николай Васильевич может ответить на такие вопросы подробнее.
Если говорить о количестве больных, которым мы планируем в этом году оказать помощь, то это более 100 000 человек. В прошлом году было порядка 90 000. Точно спрогнозировать количество пациентов, которым мы окажем ВМП с учетом этого того, что 459 видов включены в ОМС, достаточно тяжело. Но это гораздо более серьезная цифра, чем в 2013 году.
Может быть, есть ко мне вопросы?

И.Л. СОЛОНЦОВ - "Экоград"

В раздаточных материалах до вашего доклада обозначен 3 пункт: снижение смертности от социально значимых заболеваний и 4 пункт – развитие паллиативной медицинской помощи. По этому вопросу, в плане профилактики заболеваний, есть лик акая-то связь между экологической ситуацией города Москвы, заболеваемостью и востребованностью в ВМП? Будете ли вы изучать причинно-следственную связь: причины загрязнения окружающей среды, заболеваемость, ВМП?
Второй вопрос: не секрет, что ВМП в Корее более прогрессивна, чем в Москве, а в Индии явно дешевле по некоторым направлениям. Поэтому, предполагается ли сотрудничество не с Германией, а с Южной Кореей и Индией? Спасибо.

И.А. ХРИПУН

В первом вопросе не совсем понятно, как мы связываем экологическую ситуацию с паллиативной помощью, потому что то не высокотехнологичная помощь, а простая, основанная на уходе за пациентом, на адекватном обезболивании. Здесь виды ВМП не актуальны.

И.Л. СОЛОНЦОВ - "Экоград"

В порядке корректировки вопроса, по онкологическим заболеваниям некоторая ВМП является паллиативной. Несмотря на большие затраты московского бюджета и затраты пациентов, она не излечивает заболевание в связи с тем, извините, но Вы были не совсем точны, в Москве нет таких современных видов проведения операций, как углеродная терапия при помощи ускорителя. В Дубне, допустим, она предполагается быть.

И.А. ХРИПУН

В отношении углеродной терапии вообще не понимаю, о чем идет речь. Тем не менее, настаиваю на том, паллиативная помощь не является высокотехнологичной. Это обезболивание и уход. Что касается экологии и профилактики, то это не является темой сегодняшней нашей встречи.
По второму вопросу, мы сотрудничаем, в частности, с Южной Кореей. Когда я говорил о том, что создан очень серьезный ресурс в Москве, чтобы увеличить количество больных, которым мы оказываем ВМП, сделать доступным этот вид помощи, то важно не только обеспечить мед. техникой, но и обеспечить людей, которые на ней работают. За последние 3 года более 300 наших специалистов, это молодые люди в районе 30-40 лет, владеющие иностранным языком, методами ВМП, мы обучили их путем стажировок за рубежом. Часть из них побывали в Южной Корее.
По стоимости наша дискуссия будет не очень продуктивной. Сколько это стоит в Сеуле или Москве, сопоставимо.
Можете уточнить свой вопрос.

И.Л. СОЛОНЦОВ - "Экоград"

Я сравнение просил дать не с Южной Кореей, а с Индией. Там та самая углеродная терапия, о которой в Москве ничего не знают. А это развитее протонной терапии, где за счет ускоренных в ускорителе частиц происходит уничтожение раковых клеток без разрезания. Этот метод более точный, чем протонный. Ничего такого в Москве нет, к сожалению.
Почему некоторые виды операций у нас дороже, чем в Индии? Не хотите ли вы путем сотрудничества снизить цены не только для бюджета, но и пациентов?

И.А. ХРИПУН

По поводу Индии сейчас не отвечу, но готов вернуться к этому вопросу после пресс-конференции и уточнить у своих коллег, что и сколько стоит в Индии и Москве. Что касается лучевой терапии, мы во втором квартале начинаем работать в НИИ им. Склифосовского по лечению больных с помощью методики «Гамма-нож». Это узконаправленный пучок лучей, который позволяет подавить патологический очаг размером несколько миллиметров точечно. Традиционные методы лучевой терапии применяются и в нашей онкологической больнице №62, линейный ускоритель. Монтаж линейного ускорителя заканчивается и начинается работа в больнице №57. Есть аналогичная техника в 40 больнице. Эти методы в Москве есть, и будут развиваться.

Р.Г. ШЕВЧЕНКО – «Медицинский вестник»

Вы сказали, в 3 раза выросли средства. Можете ли назвать в цифрах по 2014 году?

И.А. ХРИПУН

Бюджет Москвы в этом году – 2 млрд 476 092 тысячи рублей, в рамках софинансирования из федерального бюджета - 569 500 тысяч. Для сравнения в 2013 году, из бюджета Москвы – 979 000, а из федерального бюджета - 233 миллиона рублей. В 2013 году мы пролечили 96 369 пациентов, а в этом году запланировали более 100000. Значительная часть оказания ВМП будет финансироваться, как я уже сказал, из ОМС.

М.А. КОМАГОРОВА – «Здоровье дошкольника»

Сейчас проходит общественное обсуждение постановления правительства о запрете участия в госзакупках продукции медицинских изделий иностранных производителей (в т.ч., томографы, дефибрилляторы, кюветы для новорожденных и др.), у которых нет локализации производства в России на 50%. Хотела бы узнать Ваше мнение. Не отразиться ли это на качестве оказания ВМП такой запрет? Спасибо.

И.А. ХРИПУН

Если лекарственный препарат или расходный материал, или приборы зарегистрированы в России и имеют соответствующие документы, разрешены к использованию, то я не знаю ни о каких мерах запрета. Когда Департамент здравоохранения готовит техническое задание к приобретению того или иного вида импортной продукции, мы не указываем конкретного производителя – это запрещено законом. Мы указываем технические условия. Мы не испытываем никаких проблем. Мы рассчитываем, что наши отечественные производители тоже будут подтягиваться к этому перечню.

И. ЛАЗАРЕВА – «Литературная газета»

У меня вопрос по проекту «Доктор рядом». Как идет реализация этого проекта и во многих ли районах Москвы уже появились такие учреждения?

И.А. ХРИПУН

Должны заметить, что этот проект не имеет отношения к ВМТ, что является предметом сегодняшней пресс-конференции.
Как мы говорили на одной из наших встреч, первые два офиса появятся в 1 квартале этого года, до 1 апреля в Некрасовке. Еще несколько, около 10, появятся в течение полугода. Мы подробную информацию давали. Если иметь в виду тему нашей сегодняшней встречи, то врач общей практики, который будет работать в офисе, связанном с этим проектом, будет иметь возможность направить пациента для оказания ВМП через поликлинику, к которой прикреплен этот человек.

Е. ПИЧУГИНА – «Московский комсомолец»

Есть ли у Вас прогнозы по поводу финансирования ВМП в 2015-2016 гг в связи с тем, что уже на федеральном уровне объявлено о резком сокращении средств на здравоохранение и переход на финансирование из средств ОМС? Будут ли сокращаться средства на МП на будущий год?

И.А. ХРИПУН

Мне трудно сегодня комментировать прогноз на финансирование, в т.ч, ВМП в 2015 и 2016 году, хотя плановые показатели присутствуют в той же программе, государственной гарантии оказания медицинской помощи. Пока мы не чувствуем каких-то тревог. Доживем до формирования бюджета 2015 года, то есть, до сентября. Пока констатируем рост по сравнению с предыдущими годами.

Н. КОСЯКОВА – «Аргументы и факты»

Какое звено медицинских учреждений наиболее трудно поддается модернизации?

И.А. ХРИПУН

Не очень понимаю смысл Вашего вопроса. Но если сравнивать Институт Склифосовского или больницу Боткина и поликлинику, то как их можно сравнивать? В них решаются разные задачи.

ВОПРОС ИЗ ЗАЛА

Планируется в Москве строительство центра позитронно-эмиссионной томографии за счет средств московского бюджета, потому что федеральных мало?

А.И. ХРИПУН

Вы правы, что их мало. Но их и не должно быть много, потому что ПЭТ-томография – это метод диагностики очень специфический, точный, но в нем нуждается достаточно немного наших пациентов. Потребность выполнить такое исследование очень редкая, но возможность такая есть, например, в институте им. Бакулева. Конечно же, в планах есть. Но есть более востребованные вещи, более острые позиции, которые мы последовательно решаем. Кстати, эта тенденция комплексирования с федеральными медицинскими организациями налицо и широко обсуждается в прессе. Было бы странно, если бы Департамент здравоохранения и Правительство Москвы не использовало те ресурсы, которые сосредоточены в медицинских организациях федерального подчинения. Сам факт того, что я назвал 29 учреждений подчинения Департамента здравоохранения и 38 федеральных учреждений об этом свидетельствует. Любой москвич может, если для этого есть показания и мысль направить его именно в федеральное учреждение, то с помощью электронной системы мы направляем его в федеральное учреждение. При этом федеральное учреждение, оказывая медицинскую помощь москвичу в этой схеме, финансируется из бюджета РФ.

Л.И. БУДКЕВИЧ

Добрый день, коллеги. Прежде чем обсудить применение ВМП к детям с ожоговой травмой, мне показалось, что это лучше представить в виде презентации. Я представляю коллектив детской больницы №9, в составе которой находится Детский ожоговый центре. Он создан в 1994 году как Центр, который оказывал ВМП детям не только Москвы, но и других регионов России. С некоторых пор мы оказываем эту помощь лишь детям Москвы. Хотелось бы коротко рассказать об эпидемиологии термических поражений, почему это составляет определенную проблему. По данным ВОЗ ожоги занимают 3 место, уступая только дорожно-транспортному травматизму и падению с высоты, и составляют от 10% до 12%, где на детей приходится ¾ случаев. Дети до 5 лет составляют 85% среди всех обожженных.
На этом слайде представлены данные Соловьевой Карины 2012 годы. Доктор, руководитель орг.метод. отделом провела статистические исследования, показывающие, что на долю ожогов в России приходится 2,5% среди всех пострадавших по поводу травм, т.е. 3 млн ежегодно. Распространенность ожогов составляет от 3 до 4,5 случаев на тысячу детей, причем у мальчиков этот показатель значительно выше. В России обеспеченность ожоговыми койками составляет 0,2 на 1000 человек, без распределения на взрослых и детей. Ежегодно в стационарах получают лечение 35 000 – 39 000 детей с ожогами. Из всех обожженных, пролеченных в стационаре, дети составляют 38%. Средний койко-день пребывания детей с ожоговой травмой составляет 20 дней. По городу Москве по данным Департамента здравоохранения на 2015 год дети до 17 лет составляют 1 865 016 человек. В Москве за год получают около 7000 детей ожоговую травму. Причем, 1200-1300 детишек поступают в стационары. В использовании ВМП в Москве нуждаются около 200 детей. Динамика оказания ВМП детям с ожоговой детям Москвы: в 2012 году было 36 человек, что составило 3%. В 2013 году – это 50 человек и план на 2014 год – 125 человек. Такую помощь мы бы оказали 200 детям, но, к сожалению, план есть план.
За 2 месяца этого года мы оказали ВМП 30 детям с ожоговой травмой.
Мы работаем на основании приказа Минздрава, который издан в 2012 году и откорректирован в 2013 году.
Все дети с ожоговой травмой, которым оказывается ВМП, разделяются на 4 группы. ВМП – это сложные, иногда уникальные хирургические вмешательства и современные методы диагностики и обследования больных. Мы оказываем ВМП не только больным с острой ожоговой травмой, но и с последствиями ожоговой травмы, с рубцовыми деформациями и обширными рубцовыми полями. К сожалению, дети с глубокой ожоговой травмой не редко становятся инвалидами. Но, благодаря нашим методам данные пациенты инвалидами не становятся. Если лет 25 назад число инвалидов составляло около 7-8%, то теперь число инвалидов среди детей с глубокими ожогами снизилось до 2,5%-4%.
68% - столько поступает детей из Восточного и Юго-Восточного и Южного округов с ожоговыми травмами. Это места компактного проживания гостей столицы или мигрантов.
Каналы госпитализации в наш стационар: по Скорой помощи госпитализируется около 89% больных. Самотеком – 11%. Время госпитализации после вызова Скорой помощи по Москве составляет до 1,5 часов – 29%, и 71% - это более 1,5 часов. Естественно, здесь сказывается наличие пробок на дорогах города.
Ожоговый центр рассчитан на 80 коек. Из них 60 для детей с острой ожоговой травмой, то есть, два отделения. У нас имеется уникальное отделение для детей первых 3 лет жизни, где оказывается помощь совсем маленьким детям с ожоговой травмой. К сожалению, количество детей первых 3 лет жизни с ожоговой травмой слишком велико и достигает 80%-85% из числа всех детей с термической травмой. Имеется отделение, где оказывается помощь, в т.ч. и ВМП, детям старшего возраста – старше 3 и до 17 лет. Имеется 20 коек реконструктивно-пластической хирургии, где получают лечение дети, нуждающиеся в коррекции рубцов после тяжелой травмы. Кроме того, в составе больницы имеется отделение реанимации и интенсивной терапии. Там есть 6 коек для тяжело обожженных.
На территории нашей больницы, в составе ожогового центра работает консультативно-диагностический центр. В нем ведется диспансерное наблюдение за больными, которые перенесли тяжелую ожоговую травму и нуждаются в проведении консервативной или хирургической реабилитации. Срок такой реабилитации 1,5-2 года, иногда до 17 лет.
В 77% случаев повреждающим агентом является горячая жидкость. У детей старшего возраста преобладают ожоги пламенем. У детей младшего возраста, до 3 лет, ожоги горячей жидкостью.
В 2011 году наш ожоговый центр оказал помощь 953 больным, в 2013 году – 1220 человек. Нет тенденции к сокращению ожогового травматизма среди жителей города Москвы. Мы, сотрудники ожогового центра, связываем это с тем, что не совсем высок уровень культуры города Москвы, к сожалению. Много приезжих, много мигрантов, которые составляют большинство больных нашего ожогового центра.
Дети с глубокими ожогами, которым оказывается ВМП, ведутся по протоколу, который включает в себя сложные хирургические вмешательства, использование дорогостоящей и ресурсоемкой техники – гидрохирургический скальпель, вакуумная терапия для подготовки ожоговых ран к кожно-пластическому закрытию, современные перевязочные средства. К современным перевязочным средствам применяются высокие требования, тем более, что они используются в педиатрии. Наши отечественные перевязочные средства не всегда отвечают этим требованиям, и нам приходится использовать зарубежные аналоги.
На слайде представлено использование этих перевязочных средств в зависимости от фазы течения раневого процесса у наших больных. Так же, представлены виды хирургического лечения больных с глубокими ожогами, которые относятся к ВМП. Это удаление некротических тканей, выполнение кожной пластики с помощью дермотомов, перфораторов. Надо сказать, что отечественные дермотомы и перфораторы нисколько не дешевле зарубежных. Здесь на слайде ожог пламенем, который ребенок получил на даче – 75% ожога. Стоимость лечения подобного больного – 1 350 000 рублей. Это действительно ресурсоемкое и социально значимое заболевание.
Мы применяем технологии различных конструкций, которые помогают сократить подготовку к кожной пластике. Кроме того, эти повязки помогают сократить количество перевязок, которые чаще всего вызывают негативную реакцию у детей с термической травмой.
К ВМП относится использование клеточных технологий, в частности технология «реал». Суть этой технологии заключается в том, что берется биопсийный материал – это кусочек кожи у ребенка размером 1 на 1 см. Из такого куска кожи приготавливается большое количество клеток, которые наносятся на раневую поверхность.
Вы видите на слайде контейнер, который позволяет нам за 30 минут приготовить миллионы клеток и нанести их потом на раневую поверхность. Он очень дорогостоящий. Цена одного контейнера – 60 000 рублей.
Вы видите больного с глубокими ожогами лица. У него были сделаны удаление некротических тканей, обработка версаджетом – подготовка раневого ложа, затем приготовлена смесь клеток, которая наносится на раневую поверхность и закрывается кожным трансплантатом. Посмотрите, какое красивое лицо! По сути дела никаких рубцов после выполнения столь сложного оперативного вмешательства на столь сложных ожогах.
На следующем слайде вы видите оборудование, которое позволяет в течение 1 секунды сделать до 10 000 фотографий. То есть мы можем объективно, с научной точки зрения судить об эффективности использования клеток. Через год на месте, где использовали клетки, практически ничего не заметно. Это необходимая технология, в которой нуждаются наши дети, чтобы быть социально адаптированными.
Как я говорила, мы оказываем помощь и при последствиях ожоговой травмы. Можете представить, какое количество оперативных вмешательств мы осуществляем таким пострадавшим. Для примера на фото ягодицы – рубцово-измененные ткани. Это экспандерная дермотензия, когда вживляются болоны, которые наполняются жидкостью и благодаря этому увеличиваются объемы здоровой кожи, иссекаются рубцы и затем делаются новые ягодицы, как у этой девочки.
Высокие технологии мы используем на протяжение последних 20 лет. Я вам показала данные 2012 года. Но благодаря содружеству Федерального института московского НИИ педиатрии и детской хирургии и нашего ожогового центра мы пролечили с использованием высоких технологий множество детей. Применение ВМП способствует снижению летальности у больных тяжелой ожоговой травмой. Если 20 лет назад у нас ежегодно погибало 1,75%, т.е. 23-25 человек, детей с тяжелой ожоговой травмой, то сейчас этот процент всего 3%. Это 2 человека. Это те, кто поступает к нам их других регионов, не москвичи. Москвичи, слава богу, все остаются живы.
Спасибо за внимание.

А.И. ХРИПУН

Спасибо Вам. Должен прокомментировать два принципиальных момента. Во-первых, у Людмилы Иасоновны проскользнула цифра – время до оказания ВМП 1,5ч -2 ч. Имеется в виду высокие технологии, о которых говорила Людмила Иасоновна. Потому что ребенок приезжает в больницу после обращения в течение 9 минут в Москве. Второе – не только обширные ожоги в лечении стоят дорого. Людмила Иасоновна сказала, что сумма до миллиона доходит. Кстати, это бесплатная медицинская помощь для московских детей, даже если стоимость лечения превышает тарифы ВМП. Другие виды помощи тоже являются очень дорогостоящими. Например, трансплантология, где в среднем 800 000 рублей стоит один пациент. Или же сложные случаи тугоухости, которые требуют высоких технологий для имплантации в среднее ухо специальных приборов – от миллиона и выше стоимость.
У нас сегодня идет речь только о высоких медицинских технологиях, которые зафиксированы количественно и определены точно, что этот метод является высоко технологичным. Это не какие-то фантазии. Паллиативная помощь тоже может быть представлена высокими технологиями, если иметь в виду само понятие «паллиативный» - вспомогательный. Например, есть сужение пищевода, которое имеет опухолевое происхождение и невозможно помочь такому человеку, кроме как наладив искусственное сообщение между желудком и внешней средой. Этому больному можно сделать стентирвоание, когда в пищевод заводят специальную конструкцию, раскрывают ее. Таким образом, оказывается вспомогательное лечение и человек может какое-то время питаться. К сожалению, это только паллиативное воздействие.
Московские клиники в связи с переходом на финансирование из средств ОМС имеют возможность сегодня оказывать такие виды помощи (а таких клиник в России немного) для иногородних пациентов, потому что существует механизм взаиморасчетов между территориальными фондами ОМС.

Н.В. ЗАГОРОДНИЙ

Дамы и господа, мне очень приятно встретиться с вами и поделиться тем, что происходит в стационарах и амбулаторных условиях нашего города в области травматологии и ортопедии. Травматология и ортопедия тоже включились в процесс оказания ВМП. Мы сейчас работаем в 11 ортопедических стационарах и 39 травматологических. Кроме того, имеются ортопедические кабинеты в поликлиниках и травмопункты, около 45.
Травматология и ортопедия 10 лет назад и сейчас – это небо и земля. Я сам начинал работать городским врачом, ординатором в обычной городской больнице. Мы выполняли эндопротезирование. Одна операция в день для нас считалась подвигом. Операция продолжалась 2,5-3 часа, с большой кровопотерей. Больные находились в реанимации и после операции длительное время находились в койке послеоперационной палате. Больные ходили после эндопротезирования сустава на костылях 3 месяца. 6 месяцев они обязательно были должны у нас наблюдаться. Сейчас по-другому. Сегодня я делаю таких операций от 5 до 8 в день. Длительность такой операции 40-45 минут. Кровопотеря 200-300 мл. Больной находится в реанимации 1 ночь. На следующий день его переводят в палату, убирают дренажи и он начинает ходить, полностью нагружая оперированную конечность. Это революция! Таких больных у нас сейчас огромное количество. У нас есть большая очередность больных, но мы делаем большое количество операций. За год мы сделал около 4500 эндопротезирований тазобедренного сустава и где-то 1200 коленного сустава. Но эта картина не полностью отражает ситуацию в Москве, потому что у нас есть и федеральные учреждения подчинения Минздрава, есть лечебные учреждения силовых структур, есть Президентская больниц, и другие, везде всюду в них оказывается такой вид помощи. Там тоже лечатся наши москвичи. Так что в целом таких операций по моим подсчетам выполняется около 10 000. В Германии, например, таких операций в год выполняется 150 000, в Америке около 500 000, во всем мире более 1000 000. Количество таких операций будет расти неуклонно, потому что больных у нас много. Население стареет. Много больных с остеопорозом, на фоне которого происходит и развитие дегенеративных заболеваний, и переломы, при которых мы тоже оказываем ВМП. Второй вид помощи, который приобрел колоссальную популярность – это эндоскопические операции, применение артроскопических технологий. Эндоскопия в целом – это то, что мы смотрим внутри человека, а артроскопия – то, что мы смотрим в суставах. Ранее, при повреждении мениска выполнялась операция менисэктопия, после которой накладывался гипс и больной проходил реабилитацию в течение 3 месяцев. Сейчас больной поступает, его смотрит анестезиолог-травматолог. Через час-два мы можем брать этого больного на операцию. Мы можем мениск подшить, если он оторвался, подремонтировать, если он надорвался. На следующий день такого больного мы выписываем домой. Максимум через 7-10 дней он выходит на работу. Это второй вид таких высокотехнологичных операций. Мы уделяем этому колоссальное внимание. За 2 последних года мы провели 2 больших конгресса в Москве, создали ассоциацию травматологов-ортопедов. В нашей повестке дня этих конгрессов обязательно стоит вопрос высоких технологий. В промежутках между этими конгрессами мы провели 3 конференции и 1 международную конференцию с международной организацией травматологов-ортопедов. Такого в Москве еще не было.
Около 300 наших специалистов, как сказал Алексей Иванович, были на стажировках. Треть из них – это травматологи-ортопеды. Благодаря Департаменту здравоохранения мы внедрили программу, которая включает ВМП – программа оказания экстренной медицинской помощи людям пожилого и старческого возраста. Приведу цифры. Среднее пребывание больного на койке: в 2011 году – 15,1 дня, в 2013 – 9,5 дня. Хирургическая активность: в 2011 году было 37,6%, сейчас 62,3%. В некоторых отделениях (в №12 больнице, Боткинской, №15, №31) хирургическая активность составляет около 90%. Такого в Москве никогда не было и это благодаря внедрению высоких технологий. Кроме того, сократилась длительность предоперационного пребывания больных с 8 дней до 5,2. Хирургическая активность у пациентов пожилого возраста в 2011 году была 42%, а сейчас 83,8%. Это происходит благодаря нашему Департаменту. Были выделены деньги – около 100 млн рублей. На эти деньги мы закупили имплантаты для лечебных учреждений, и больные оперировались в первые сутки. У больных, которые не оперируются в первые сутки, развиваются хронические заболевания. Эти обострения отодвигают срок операции или становятся противопоказаниями для выполнения хирургического вмешательства. Такие больные выписывались домой. Из них 67% умирали в течение 1 года. Выход был один – оперировать до момента, когда наступит обострение. Мы получили процент смертности у таких больных после своевременных операций 1,2%. Сравните 67 % и 1,2%. Это колоссальный успех! Об этом мы говорим на наших симпозиумах. На последнем конгрессе, который состоялся 13-14 февраля в Москве нам удалось договорится с зарубежными коллегами о внедрении в нашей специальности клеточных технологий. Имеется в виду пересадка, например, хондроцитов. Сейчас мы имеем договоренности о том, что такие технологии мы сможем внедрять в амбулаторных условиях и применять их у пациентов на ранних стадиях заболевания суставов. Стоимость оснащения для проведения такой процедуры небольшое, а процедура очень эффективна. В воскресенье я вернулся из Америки, где в составе группы из 30 травматологов-ортопедов из Москвы мы были на конгрессе американской академии травматологов-ортопедов, и нам удалось договориться с одной фирмой, которая согласилась вместе с нами открыть здесь учебный центр для подготовки наших врачей в области артроскопии и клеточных технологий.
Нам продемонстрировали прибор, который может совершить революцию в амбулаторных условиях – это ручка с шариком и книжкой. Ручка – это камера. Вводишь в сустав и видишь, что в нем твориться амбулаторно. Не надо ждать МРТ и КТ. Мы сразу можем все увидеть и применить лечебные мероприятия. Прибор может ввести и лекарственные препараты в сустав. Вы заметили там оторванный мениск, и сазу же можно будет выполнить операцию. Мы сейчас должны особое внимание обратить на амбулаторную помощь. Она отстает от того, то делается в наших стационарах. Мы планируем открыть дневные стационары или стационары одного дня и оказывать часть хирургической помощи амбулаторно. Этим мы разгрузим стационары. Хирургическая койка должна работать как хирургическая койка, а не как койка реабилитации. Параллельно у нас будут открываться реабилитационные центры и отделения.
Дневные стационары уже есть. У нас в каждом округе есть свой специалист по травматологии и ортопедии. Мы определили, где это возможно сделать, где есть условия, чтобы открыть по крайней мере 1-2 в округе. Когда я разговаривал с французским коллегой, главным травматологом-ортопедом Франции, он мне сказал, что они планируют около 50% хирургической помощи больным с травмой и ортопедическими проблемами перенести в амбулаторное звено. Мы тоже планируем сделать.

А.И. ХРИПУН

В Москве два действующих хирургических амбулаторных центра. Здесь главное найти правильную середину. Пациент не должен испытывать какие-то риски из-за того, что хирургическое вмешательство выполняется в амбулаторных условиях. Что-то можно и нужно делать в амбулаторных условиях, а что-то не нужно. Николай Васильевич затронул принципиально важную вещь. Перемещение некоторых видов хирургической помощи в амбулаторные условия, сокращение проведения времени на койке. Все это позволяет нам оптимизировать коечный фонд здравоохранения Москвы. Часто говорят, что Москва сокращает койки. Их действительно было много на начало программы модернизации - 82 000. Зарубежные коллеги недоумевают, когда слышат такие цифры. Оптимизировать это количество, перепрофилирование, увод в зону дневных стационаров, амбулаторной помощи нам позволяет внедрение ВМП. Москва движется на острие этого процесса. В 2013 году Москва получила 4 системы для роботической хирургии. Ни один город в РФ не имеет такого потенциала. Все 4 системы работают! Мы сейчас создаем 2 центра роботической хирургии – в больнице №50 и в московском научно-клиническом центре, бывшем институте гастроэнтерологии. Смысл роботической хирургии в том, что мы имеем возможность выполнить полноценное хирургическое вмешательство в тех зонах, куда руками хирургу добраться гораздо сложнее. Мы называем это прецизионными методами. Это самый современный подход.

Н.В. ЗАГОРОДНИЙ

В травматологии-ортопедии тоже используются роботы. Иногда с помощью них мы устанавливаем протезы. Но у нас уже есть системы навигации, которые своего рода как робот, показывают, правильно ли мы устанавливаем имплантат и так далее. В больнице №31 эта система работает великолепно. Мы протезы ставим коленного сустава только с этой навигационной системой.

А.И. ХРИПУН

Эта навигационная технология тоже новая и применяется во многих функционально-ответственных отраслях, например, в нейрохирургии, при патологическом расширении сосудов головного мозга, которые находятся так глубоко, что без этой технологии невозможно помочь. Вводится тоненький аппарат в головной мозг и продвигается к этой зоне через узкий канал, блокируется патологическое состояние и человек практически здоров. Есть эндоваскулярные технологии, которые тоже применяются в Москве, когда продвигается тоненький хирургический инструмент к такой же, например, аневризме в головном мозге через доступ на шее или руке. И после такой операции, когда хирург избавляет человека от смертельной опасности, пациент может быть выписан на следующий день. Мы, как люди увлеченные, можем говорить на эту тему долго.

ВЕДУЩИЙ

Мы поставим многоточие. Благодарю вас.
Я вначале говорил, что постараемся по направлениям поговорить. Были приглашены ведущие специалисты, профессора. Такая фраза есть: «не мы выбираем время. Время выбирает нас». За последние 3 года в Москве произошли революционные изменения в области техники. А ВУЗы медицинские успевают вам давать специалистов?

Н.В. ЗАГОРОДНИЙ

У нас на кафедре штат – 19 человек. Из них 13 профессоров. Все они находятся на клинических базах. У нас 32 ординатора, 20 аспирантов. Они оказывают колоссальную помощь здравоохранению. Самые высокосложные операции выполняются именно профессорами кафедр. При этом мы обучаем городских врачей, наших коллег, которые защищают диссертации и обязательно проходят стажировки за рубежом. Мы этому способствуем. У нас великолепный симбиоз между ВУЗами и городским здравоохранением. У нас нет клиник, где бы не была представлена хотя бы одна кафедра.

ВЕДУЩИЙ

Коллеги, спасибо.

А.И. ХРИПУН

Спасибо. До новых встреч!